Две вещи в этом мире заставляют меня тем более восхищаться и преклоняться перед ними,чем более я о них думаю — это звездное небо над головой и волшебный говорящий енот,живущий во мне.
Пишет Граф Сентябрь:
02.06.2008 в 11:55
очень
Пишет Габриэль:
02.06.2008 в 01:28
***
У д'Артаньяна кончились деньги, улицы, у д'Артаньяна кризис прожитых лет,
На подоконнике комнаты квохчет курица, и не осталось искренних на земле,
От д'Артаньяна снова друзья разъехались, у них опять каникулы, урожай.
Он пьет вино, на небо глядит с прорехами и думает куда-нибудь уезжать.
У Арамиса лысина на макушке вот, у Арамиса белый воротничок,
Стихи не пишутся, он и не пьет, не кушает, он руку тянет - нет, не найти плечо,
От белошвейки письма не доставляются, сирень за окнами кельи цветет пока.
Он всех зовет на ужин и проставляется и думает, что у Бога опять в руках.
А у Портоса осень, охота, общество, ему бы заготовить на зиму все,
Над замком флаг баронский еще полощется, и пастор говорит, что Бог всех спасет,
Портос ночами думает и ворочается, его тревожит печень и суета,
Он написал Атосу глубокой ночью четыре непривычных ему листа.
Атос сидит один и уже не думает - всю жизнь продумал, можно теперь сидеть.
Он пьет, конечно. Ночь непривычно лунная. Таких не бывает в двадцать и в тридцать лет.
Свеча горит, и с улицы веет осенью, Атос читает письма, терзает ус.
Ему здесь все понятно: и волос с проседью, и бес в ребро, и эта живая грусть.
Атос берет перо и выводит весело строку за строчкой, спьяну легко писать.
Наутро д'Артаньян напевает песенку и выезжает в гости на полчаса.
Наутро Арамис, выбриваясь начисто, опять забывает слово из "Отче наш".
Портос же велит седлать и потом дурачится, и требует охоту на кабана.
Атос сидит, вино уж давно закончилось, хорошее - так вообще еще в феврале.
Он ставит точку. "Это не одиночество. Встречаемся послезавтра у д'Эрбле".
URL записи
URL записиПишет Габриэль:
02.06.2008 в 01:28
***
У д'Артаньяна кончились деньги, улицы, у д'Артаньяна кризис прожитых лет,
На подоконнике комнаты квохчет курица, и не осталось искренних на земле,
От д'Артаньяна снова друзья разъехались, у них опять каникулы, урожай.
Он пьет вино, на небо глядит с прорехами и думает куда-нибудь уезжать.
У Арамиса лысина на макушке вот, у Арамиса белый воротничок,
Стихи не пишутся, он и не пьет, не кушает, он руку тянет - нет, не найти плечо,
От белошвейки письма не доставляются, сирень за окнами кельи цветет пока.
Он всех зовет на ужин и проставляется и думает, что у Бога опять в руках.
А у Портоса осень, охота, общество, ему бы заготовить на зиму все,
Над замком флаг баронский еще полощется, и пастор говорит, что Бог всех спасет,
Портос ночами думает и ворочается, его тревожит печень и суета,
Он написал Атосу глубокой ночью четыре непривычных ему листа.
Атос сидит один и уже не думает - всю жизнь продумал, можно теперь сидеть.
Он пьет, конечно. Ночь непривычно лунная. Таких не бывает в двадцать и в тридцать лет.
Свеча горит, и с улицы веет осенью, Атос читает письма, терзает ус.
Ему здесь все понятно: и волос с проседью, и бес в ребро, и эта живая грусть.
Атос берет перо и выводит весело строку за строчкой, спьяну легко писать.
Наутро д'Артаньян напевает песенку и выезжает в гости на полчаса.
Наутро Арамис, выбриваясь начисто, опять забывает слово из "Отче наш".
Портос же велит седлать и потом дурачится, и требует охоту на кабана.
Атос сидит, вино уж давно закончилось, хорошее - так вообще еще в феврале.
Он ставит точку. "Это не одиночество. Встречаемся послезавтра у д'Эрбле".
-
-
15.06.2008 в 03:47-
-
15.06.2008 в 03:57-
-
15.06.2008 в 07:23Таня, то, о чем ты говоришь, семья там, Бог, еще что-то — непозволительная роскошь для тех, кто понимает, что все может оказаться вааааще не так. Настоящий запасной аэродром можно выстроить только самому. Своими руками (ногами, головой, сердцем или носом - по вкусу). А все, что так влечет остальных, хоровод, куда все сдуру летят - ты же знаешь, Таня,— гранфаллон.
-
-
15.06.2008 в 09:57-
-
16.06.2008 в 01:45