Две вещи в этом мире заставляют меня тем более восхищаться и преклоняться перед ними,чем более я о них думаю — это звездное небо над головой и волшебный говорящий енот,живущий во мне.
Последнее время я очень активно читала современных писателей, все читала-читала, разных всяких, и чувство от них от всех одно - тоска, тоска. тоска, и чем талантливее писатель, тем сильнее тоска. Том Вулф меня добил - он сука был самый талантливый, и я почувствовала, что без немедленного внутриклизменного введения в организм какой-нибудь солнечной и человеколюбивой прозы я взвою (черт, выражение "на стену полезу" как-то утратило свою метафорическую силу) и пошла по букинистам в поисках Сарояна. Нашла восхитительный огромный том, три дня ходила в предвкушении восьмиста (восьмиста!!!) страниц богатого, щедрого, радостного сарояновского слога - и чо, блин?! Из восьмиста страниц 370 занимает какой-то незнакомый мне автор, о котором продавец книги как-то забыл уведомить, ну и сотня страниц - рассказы, которые я уже читала. Обидно как-то. Черт, я так настроилась на 800 страниц! Я думала, если разумно дозировать, то этого запаса литературного солнца американско-армянского производства мне хватит - ну считай, до весны. А оказалось - кое-как на осень.
Пока писала, муж стоял за спиной и втыкал в пост.
— Ну, — говорю, — правда же я ничего интересного не пишу? Правда же тебе не очень нужно читать мой бложек? Ну нафиг тебе этот кисель про книжечки?
— Что ты! — возмущается мой ненаглядный. — Мне очень интересны твои суждения о книгах! (так блин и говорит: суждения) О литературе! Об искусстве в целом! Серьезно, очень, очень интересны!
— Да-да, — говорю, — я помню. Писатель Гиперлинк тебе интересен особенно.
— Да ты что! Это ж я пошутил! Один раз! Неудачно! Каюсь! Больше не повторится! Дай бложек почитать!
Фиг с тобой, золотая рыбка. Читает последний пост, задумчиво спрашивает:
— А кто такой Рёскин?
— Ну как же! — говорю, — это же величайший английский теоретик искусства конца девятнадцатого века! Он сам был писатель и художник, но главное - великолепно писал о живописи и особенно архитектуре. Многие современные искусствоведы во многом оприаются именно на его труды...
Моя дражайшая половина внимательно слушает и изрекает, томно глядя в пространство:
— Искусствоведы... как медведы.
И уходит.
Духовность атакуэ.
Пока писала, муж стоял за спиной и втыкал в пост.
— Ну, — говорю, — правда же я ничего интересного не пишу? Правда же тебе не очень нужно читать мой бложек? Ну нафиг тебе этот кисель про книжечки?
— Что ты! — возмущается мой ненаглядный. — Мне очень интересны твои суждения о книгах! (так блин и говорит: суждения) О литературе! Об искусстве в целом! Серьезно, очень, очень интересны!
— Да-да, — говорю, — я помню. Писатель Гиперлинк тебе интересен особенно.
— Да ты что! Это ж я пошутил! Один раз! Неудачно! Каюсь! Больше не повторится! Дай бложек почитать!
Фиг с тобой, золотая рыбка. Читает последний пост, задумчиво спрашивает:
— А кто такой Рёскин?
— Ну как же! — говорю, — это же величайший английский теоретик искусства конца девятнадцатого века! Он сам был писатель и художник, но главное - великолепно писал о живописи и особенно архитектуре. Многие современные искусствоведы во многом оприаются именно на его труды...
Моя дражайшая половина внимательно слушает и изрекает, томно глядя в пространство:
— Искусствоведы... как медведы.
И уходит.
Духовность атакуэ.
-
-
07.09.2010 в 01:06-
-
07.09.2010 в 01:37