февраль! Достать чернил и нюхать!Задыхается кашлем февраль. Твои тонкие вены - как небо. Целовать белизну твоих рук - никому непонятное счастье. Я как лед под лопатой узбека опять рассыпаюсь на части, я стучусь о прозрачную грань пузырьком кислорода в шприце. На лице пролегли пешеходные тропы. Отчего мне прохожие пристально смотрят в глаза - словно айсберг все ближе и самое время спасаться, но никто никого - по привычке - не будет спасать? Открывая глаза, белизной задыхаясь, как дымом, я прошу - дай мне сил на еще один маленький шаг, дай мне знак, дай мне шанс, что все кончится чем-то хорошим, дай мне знак, что все кончится, дай мне знак, что все кончится, Боже! Далеки и легки небеса. Тяжелы опустевшие руки. Торопись, торопить, неизбывное чувство вины - видишь, горло открыто - вцепись, как голодная сука, прогони через кровь всех любимых, утраченных мной. Так спиной Цезарь чувствовал нож, но не дрогнул, так сдают города неизбежной, безбрежной зиме, я иду и не знаю куда, я давно потеряла дорогу, я, наверное, даже почти что не жду перемен. А трава как пловец под водой до поры задержала дыханье, изготовившись, сжавшись в тугой неподвижный комок, я иду и не знаю дороги, не знаю, не знаю, не знаю - ничего. Ничего. Продолжайте движение молча. Как легко, поскользнувшись, упасть на краю февраля. Говорят, что чем дальше, тем проще - но чем ближе финал, тем, я знаю, трудней и трудней - так атланты роняют на землю прозрачное небо, так на пятой минуте покорно уходят ко дну... Утром третьего дня так, шатаясь, выходят из склепа.
До весны остается лишь - выдохнуть и вдохнуть. Из всей этой лабуды можно сделать вывод, что последние сутки моему мозгу очень не хватает
мозга кислорода.