с тех пор, как у меня дома умер комп, я много читаю, и это хорошо. я сижу по вечерам одна, потому что на свете очень мало людей, с которыми я хотела бы сидеть по вечерам, и они, в свою очередь, или не жаждут делить вечера со мной, или не могут, или вечера слишком длинные - все равно день кончается тем, что я сижу одна и читаю при свете настольной лампы. Читаю и думаю - обо всем, скользя глазами по пятнам на обоях, по корешкам книг на полках, следя за огоньками самолетов за окном. Думаю о только что прочитанном, разговариваю мысленно с Сенекой, Селинджером или Акуниным, думаю о том, какой я была и какой стала, вытаскиваю из памяти давние лица - не забытые, но отложенные куда-то на самое дно, сочиняю им письма и не записываю, думаю о том, что будет дальше со мной и теми, кого я люблю, думаю о том, как по-разному люди любят друг друга, думаю ревности и змене, о старости и о детстве, о смерти, о творчестве, о запахе леса и скрипе качель, о силе и слабости, о Зеленом Бастионе... думаю о тысяче вещей, перекатываю слова по небу, зная, что у них не будет возможности вырваться наружу - ни в воздух, ни на бумагу, с наслаждением ощущаю мозг, как натруженную мышцу, радуюсь тому, как ясно, цепко связываются слова... а потом становится тошно. В тот же вечер или на следущее утро, когда идешь к метро мимо палаток с шаурмой и продолжаешь скользить по вчерашним мыслям, становится невыносимо противно. И хочется броситься лицом в траву и рыдать, рыдать - оттого, что этот мир, который стенами, и небом, и теплом тел. и запахами со всех сторон тебя сжимает, не соответсвует тому миру, который ты мыслила, и хуже - оттого, что ты и сама этому мыслимому миру не соответсвуешь, не вписываешься в него, не живешь в нем.
Тяжко от необходимости вернуться в пустую комнату, и снова - одиночество, книги, мысли. И то, и друго, и третье прекрасно, только нет уже сил выносить их. Сейчас бы заснуть под третьесортную комедию, заснуть с единственной мыслью - как бы не проспать...
Господи, господи. Человек поразителен - твой величайший дар приносит ему страдания, и страдания - тоже дар.